понедельник, 17 марта 2014
Название: Музыкальная комната
Бета: Хиро
Глава 8.читать дальшеВ зале сегодня было не так уютно, как раньше. Я чувствовала себя не в своей тарелки из-за множества незнакомых людей, пришедших послушать Александра. Здесь были не только пациенты, а ещё и посетители, сотрудники. С одной стороны, я чувствовала себя здесь чужой, с другой, была очень рада за то, что все эти люди пришли послушать как Саша играет, насладиться этой чудесной музыкой, а после весь день чувствовать себя волшебно. Музыка умела наполнять людей так, как могли лишь немногие.
Я разглядела на первом ряду родителей Александра, рядом с ними сидели парень и девушка, переговаривающиеся между собой, но время от времени в их разговор встревала мама Саши. Родственники или друзья? Повезло им, сидят на первом ряду.
Когда я пришла, все места поближе уже были заняты, но жалеть о том, что я не вышла раньше, было слишком поздно, и я уселась в ближайшем свободном ряду. Впрочем, музыку можно слушать с любого места.
Александр сегодня выглядел особенно хорошо. В белоснежной и, как всегда, наглаженной рубашке, в чёрных брюках со стрелками – всё это ему очень шло. Он поклонился нам, сел за инструмент, вздёрнул руки вверх, и лишь затем его пальцы опустились на клавиши. Жаль, я не могла хорошо разглядеть, но если бы это была плёнка, я бы пересматривала этот момент снова и снова. Резкий взмах, сменяющийся нежностью. Разве это не прекрасно? Я думаю, это любовь.
Это была знакомая мне мелодия12. Ранее я слышала её на уроках музыки в школе, когда мы изучали композиторов. На этих уроках я боролась с сонливостью и чудом отвечала на вопросы учительницы. Это произведение было с чётким ритмом, мы могли разделить каждый звук, но в то же время оно не создавало ощущение натянутости, линейности. Эта мелодия была изящной, она заслуживала восхищения. Как же людям удаётся создавать нечто подобное?
Если мне не изменяла память, Моцарт написал это произведение, вдохновлённый турецкими барабанами, потому в музыке мы слышим столь чёткие удары.
Следующей был Осенний вальс Шопена, он играл её в тот день, когда мы познакомились. Несмотря на то, какой прекрасной она была, я горько скривила рот, вспомнив, как услышала его всхлипы, когда вышла из зала. Отчаяние, накрывшее Сашу, едва не лишило нас удовольствия сегодня быть здесь и наслаждаться его игрой. Но всё это не важно в сравнении с тем, что это могло окончательно его сломать. Без музыки он бы не смог встать вновь. Без зрения обойтись можно, а вот без воздуха никак. Он бы больше не дышал.
А эта музыка… Уверена, когда буду наблюдать вихри разноцветных осенних листов, она будет в такт с ними играть в моей голове. Осень будет танцевать.
Угрюмые морские волны вновь захлестнули зал, и мы качались в этом водовороте в шлюпке. Всякий раз, когда я слышала эту музыку, меня переполняли эмоции, я словно захлёбывалась в них.
Последним произведением был Канон. Казалось, я сейчас взлечу от разливающегося внутри меня счастья. Я вновь оказалась в прекрасном саду, где всегда тепло и светит солнце. Нежные лучи греют кожу, приятные ароматы цветов повисли в воздухе. Я сижу в траве с венком на голове и улыбаюсь, закрыв глаза. Вот бы этот момент длился бы подольше. Мне так не хочется покидать это место, возвращаться в реальность, которая так и норовит быть тоскливой.
Музыка закончилась, а я всё ещё широко улыбалась.
Аплодисменты. Шорохи. Разговоры. Звуки двигающихся стульев.
Ну вот и всё.
Люди потихоньку расходились, кто-то подходил к пианисту с благодарностями за оказанное удовольствие, некоторые просто переговаривались между собой. Александр о чём-то беседовал со своим, должно быть, другом. Тот внимательно рассматривал присутствующих, время от времени отвечая собеседнику, и вот его взгляд остановился на мне. Смутившись, я отвела взгляд и уставилась на стулья.
Боже, а что, если он заметил, что я за ними наблюдаю? Как же неловко. Я ничуть не собиралась следить, а лишь ждала момента, чтобы подойти и попрощаться, это ведь его последний день здесь. Не верится, что уже прошло столько времени: сколько произведений было сыграно, сколько раз я показывала свою музыкальную неграмотность, сколько встреч…
Это лучшее лето, что у меня было. Я впервые сделала что-то настолько хорошее.
В груди защемило, горло сжалось от горечи. Похоже, на днях я приду сюда по привычке, и на этот раз уже я буду всхлипывать, обнаружив одинокое фортепиано.
- Лида? – нарушил мои печальные размышления голос Александра. Вздрогнув, я подняла голову и увидела перед собой Сашу и парня, с которым мы столкнулись взглядами.
- А, да, - рассеянно ответила я.
- Это мой друг – Кирилл. Продиктуй ему свой номер, он запишет в мой телефон.
Я опешила, бросая взгляд то на одного, то на другого.
- То есть, мы ещё увидимся? – удивилась я.
Саша усмехнулся.
- Конечно, должен же кто-то так ужасно читать мне ноты.
Не знаю, как точно описать то чувство, которое меня охватило в тот момент. Как будто запертые на замок ворота в сад отворились. Это ощущение парения, радость.
- Ты слишком многого хочешь от новичка, - упрекнул его друг.
- Новичка? Да не дай бог ей играть на инструменте!
Несмотря на все эти насмешки в мой адрес, я была счастлива, что смогу послушать его игру вновь.
- Это было замечательно, - прервала я их бурное осуждение моих способностей. – Твоя игра. Спасибо.Глава 9.читать дальше- Подвезёшь меня? – спросила я брата, который куда-то собирался ехать.
- Нет, - категорично ответил он.
- Почему?
- Я покупал машину не для того, чтобы тебя катать.
- А для чего она тогда нужна?
- Езжай на автобусе, - отрезал брат.
- Я никогда не была в том районе.
- А как ты собираешься идти обратно? Я тебе не такси.
- Ты мой брат.
Он тяжело вздохнул, надев тёплую кофту. Мой брат был душой компании. У него всегда было много друзей, которые поддерживали его идеи. Помнится, после окончания им первого курса, он организовал их на поход с палатками. Мы до сих пор слышим их байки на эту тему. А что они вытворяли на первое апреля в университете? Настоящую путаницу!
Начиная со школы он был явным лидером. Одноклассники поддерживали его идеи, девушки были тайно в него влюблены, а я делала вид, что мы однофамильцы. Я не обладала его талантами. Нет, мне нравилось общение, но я не стремилась быть старостой, организовывать мероприятия, скажем, у меня и не особо получалось. Я боялась ему не соответствовать. А когда поняла, что это глупо, он уже окончил школу.
- Пошли.
На улице была отличная погода. Солнце озаряло ярким светом улицы, играя с разноцветной листвой. Погода улыбалась нам и все, казалось, улыбались ей в ответ. Это было чудесно. В такие дни я часто гуляла, независимо от того, соглашался ли кто-нибудь составить мне компанию.
Казалось, мы останавливались у каждого светофора, и я вдоволь могла налюбоваться скудными нарядами прохожих. Сейчас был один из таких моментов. Я наблюдала как женщина с карманной собачкой медленно переходила дорогу, болтая по телефону явно о чём-то важном.
- Зачем тебе туда надо? – поинтересовался брат.
- Послушать игру на фортепиано.
Я не слышала игру Александра с его последнего дня пребывания в центре реабилитации. В первые дни было странным оставаться дома и не слышать мелодии, которые он наигрывал на фортепиано, а потом мне стало тоскливо. Я стала слушать в наушниках классическую музыку, чтобы никто не начал приставать с вопросами в духе: «Ты не заболела?». Но этого не хватало. Я хотела видеть его силуэт в дневном свете, изящную осанку, как пальцы бегают по клавишам…
- И с чего тебя стало интересовать подобное?
- Мне нравится звук.
- То-то же ты всегда внимательно слушала, как я играю, - иронично заметил брат.
Признаться, я даже и не помню, когда он в последний раз играл, и как это звучало. Я в это время предпочитала играть в компьютер.
- Я была глупой.
Он усмехнулся.
- Приехали. Если всё ещё будешь здесь часа через два, то заберу тебя, но я совсем не против, если ты поедешь домой сама.
- Как мило, - скривилась я, вылезая из машины. – Спасибо.
Я оказалась в одном из спальных районов города, где цены на квартиры были необоснованно высоки. То ли из-за обилия новостроек, то ли из-за презентабельных домов старого фонда. Мне никогда не доводилось здесь гулять, так как у меня не было друзей, которые жили бы поблизости, а соваться сюда просто лишь поглазеть у меня не было никакого желания. Хорошо облагороженные территории, стадионы для спортивных игр и тренировок местных жителей, чудесные детские площадки, велосипедные дорожки - было чему завидовать. Конечно, и в нашем районе были подобные сооружения, но в куда худшем состоянии, что уж говорить об их количествах. У нас не было людей, которые бы за всем этим следили и вкладывали деньги.
Дом, в котором жил Александр, был старым с красивыми фасадами. Домам такого типа были характерны хорошие парадные с коваными лестничными перилами, высокие потолки, большие окна с широкими подоконниками и просторные комнаты. Словом, не дом, а мечта. Правда, однажды я слышала в разговоре между родителями, что жителям этих домов ремонт системы коммуникаций обошёлся в копеечку.
Я немного нервничала перед тем, как набрать на домофоне номер квартиры, ранее мне не приходилось общаться с членами семьи Александра, и оттого было немного страшно, что они подумают обо мне плохо. С другой стороны, я ведь не делала ничего плохого. Не навязывалась в гости - Саша сам меня пригласил, не мешала ему заниматься. Мне лишь хотелось послушать, как он играет, и поддержать его.
Я растерялась, когда вместо сигнала гудков домофона раздалась тишина. Обычно, когда люди отвечали на домофон, они что-то говорили, например: “Кто там?”. Я бы даже подумала, что вызов сбросился, если бы не горела лампочка приёма.
- Э-э… Это Лидия.
Я уже хотела было добавить, что пришла к Саше, как услышала с того конца его голос:
- Заходи.
Меня крайне удивило, что дверь в подъезд открыл мне именно он. Как? Ему ведь это должно быть неудобно - на ощупь нажимать всякие кнопочки.
Я не знала, на каком этаже жил Александр, и совсем не подумала о том, чтобы посмотреть на интервал квартир в подъезде, чтобы предположить, на какой этаж мне надо. Так что я пошла пешком. Нужная мне квартира оказалась на пятом этаже. Я нажала на звонок и раздалось приятное “Динь-дон”, в отличие от нашего сварливого “Дз-з-з-з” - к счастью, с появлением домофона в дверной звонок почти никто не звонил.
- Привет, - сказал Саша, открыв мне дверь. - Проходи.
- Привет, - поздоровалась я с ним. - А это нормально, что ты открыл мне дверь?
- Предпочитаешь оставаться на улице? - хмыкнул он.
- Нет.
- Я в состоянии открыть дверь сам. У меня есть руки, ноги, не вижу проблемы в том, чтобы дойти и нажать на кнопку.
Их домофон отличался от нашего. У нас была белая трубка с кнопкой открытия, у них же никакую трубку снимать не надо было - панель с дисплеем, на котором отображался пришедший, и кнопками ответа и открытия. Хорошо жить не запретишь.
- Пойдём, - пригласил меня в комнату Саша. Он шёл впереди меня, касаясь стены рукой, чтобы чувствовать пространство. Мне бы хотелось ему помочь, но он всяко ориентировался здесь лучше меня.
Мы зашли в просторную светлую комнату с роялем. Его инструмент был лучше того, что стоял в музыкальной комнате - наверняка, его просто откуда-то списали, а центр великодушно забрал себе.
В комнате было два окна, белоснежная тюль от потолка до пола шла на протяжении всей стены. Мягкий на вид диван светло-бежевого цвета, несколько совершенно разных кресел и журнальный столик.
- Я тут думал, какая композиция тебе подходит, - сказал Александр, усаживаясь за инструмент. – И пришёл к выводу, что эта13.
Он принялся наигрывать хорошо знакомую мне по советскому мультфильму «Алиса в Стране Чудес» мелодию. Может, потому она мне и казалась такой же строгой, как английские нормы приличия.
- Английская строгость?
Неожиданный выбор для ассоциации со мной, учитывая его обо мне мнение.
- Почему английская? – удивился Саша, продолжая наигрывать произведение.
- Она ассоциируется у меня с Англией.
Александр хмыкнул.
- Тем не менее, её написал итальянец.
На самом деле, неважно чья это мелодия и с чем ассоциируется, главное – её играет он.
Я так скучала. Скучала по музыке, которая проходит сквозь тебя, оставляя за собой мурашки; по лёгким движениям его рук; по слегка вьющимся каштановым волосам, игриво касающихся своими завитками шеи; по закрытым глазам.
Его музыка была похожа на него самого. И потому слушать произведения, которые он играл, в наушниках – не то. Это были разные люди. Это была чужая музыка. 12 - Моцарт – Турецкий марш
13 - Luigi Boccherini – Menuet Celebre
@темы:
Ахинея